Артём Левичев (р. 1989) – молодой украинский писатель-фантаст. Родился в Харькове, учился в авиационном институте, ныне работает в сетевой журналистике и изредка, под настроение, пишет фантастические рассказы.
Андрей ехал в центр города, грустно поглядывая на циферблат весов, чтобы придать себе решимости. Там неизменно значилась противная цифра — 77. Две худощавые палки с тоненькими хвостиками. Сегодня он наконец принял решение навсегда избавиться от этих полудохлых двойняшек.
Парень перестроился в шестой ряд, обгоняя двухсотника в зеленой S-ке, и завистливо проводил его взглядом. Ему вдруг захотелось пробежаться, размять ноги. Черт, он же пообещал завязать! Надо торопиться, пока не утих его утренний пыл.
Все случилось прошлым вечером — ему позвонила Наташка, сообщив, что они расстаются:
— Ты интересный и веселый, но живот у тебя плоский, будто стол. Прости, но ты меня... — Ната виновато скривилась и потупила взгляд, затем продолжила, натужно улыбнувшись:
— Давай останемся друзьями, а?
Андрей страдал от издевок в школе, в институте, потом — на работе, но именно эти слова стали теми камешками, которые обрушили скопившуюся лавину. Он решил раз и навсегда избавиться от своих проблем с весом.
Когда Андрей подъехал к бетонному зданию, автоматические двери услужливо распахнулись, пропуская его внутрь.
Здание было непрозрачным, с золотистым отливом. На козырьке перед входом красовалась большая желтая «М», обозначавшая медицинское учреждение.
Белые стрелки в коридорах указывали дорогу. Поднявшись на второй этаж по тонким металлическим полозьям, Андрей увидел перед собой два десятка указателей, ведущих к дверям. Треть из них, с дальней стороны, у лифта, были черными — занято. Парень спокойно направился к ближайшей двери, с трудом подавляя желание встать с кресла-транспортировщика.
Доктор, лысый бодренький трехсотник в лиловой M-ке, улыбнувшись, представился Валентином Леонидовичем и учтиво показал, куда поставить кресло. С потолка опустилось несколько проводков, и пухлые пальцы доктора тут же растыкали их по телу Андрея.
Посмотрев на него, Валентин Леонидович цокнул и грустно покачал головой:
— Молодой, а уже такой костлявый! Сколько в вас? Восемьдесят?
— Семьдесят семь, — смущенно ответил Андрей.
Доктор огорчился еще больше:
— Ай-ай, и как вы с этим живете...
— Помаленьку, — парень вовсе не любил этих жалостливых взглядов.
— Будем лечиться! — решительно произнес доктор и вдавил синюю кнопку на панели.
Андрея начали сканировать. В палате что-то тихо чиркало и попискивало.
После нескольких секунд молчания Валентин Леонидович вздохнул, как видно, решив развеселить приунывшего пациента:
— Вся история мира — неизменная борьба за потолстение. Вы интересуетесь историей?
— Не особо, — ответил Андрей, вспоминая вчерашнее происшествие.
Эх, кому он такой нужен... Ни плавно колышущегося подбородка, ни заманчивых складок на животе, да и филейная часть у него не переливается при движении. Неудивительно, что Ната не смогла терпеть такого дрыща!
— Жаль, — продолжил доктор. — Возможно, тогда вы пришли бы к нам раньше. Позвольте, я немного введу вас в курс дела.
Андрей не возражал — заняться в кабинете было решительно нечем.
— Вы, конечно, слышали о Средних веках? Да? Войны тогда разгорались едва ли не каждый день! А все из-за чего? Каждому историку понятна первопричина: все люди тогда были худыми! Уже в те времена идеалом красоты считались округлые, пухлые, аппетитные формы. Правда, человек еще не мог позволить себе таких объемов, как мы, — у них не было ни передвижных кресел, ни гигиенических промокашек, ни потосборника. Не было даже автоунитаза!
Андрей удивился. История мало интересовала его в школьные годы. Зато доктор, кажется, изучил ее досконально — все-таки это часть его работы.
— Человечество знало тогда только экстенсивный путь развития и могло увеличить свои формы, лишь поглощая все больше и больше. Эталоном, образцом для подражания во все времена считался правитель — обычно самый тучный из всех. От него старались не отставать придворные, за ними подтягивались низшие вассалы, а на тех с завистью поглядывал простой люд. Чтобы стать больше и привлекательнее, им приходилось то и дело воевать друг с другом за еду. Вы, может, знаете, что войны обычно начинали в июне, чтобы определить, кому в конце лета достанется заветный урожай.
— Тогда еду могли собирать только раз в год?
— Да, — ответил доктор, вяло клацая по большим кнопкам своим пухлым, смачным пальцем. — Как я уже говорил, они не знали интенсивного пути развития. Вообще-то, все беды в мире произошли как раз из-за худых. Еще в Библии была аллюзия на худощавого змия, что не отважился поесть яблок. А потом — Калигулы, Нероны, всякие прочие Геростраты... Знаете вот, к примеру, кто такой Наполеон?
— Слоеный торт. Их восемнадцать сортов, и все они слишком сладкие.
С дальней стены на Андрея смотрел плакат с улыбающимся пятисотником в красивой малиновой L-ке. Яркая надпись под его животом гласила: «Ваш вес — наша проблема!»
— Слишком сладкие? — удивился доктор. — Хм... Возможно. А вот когда-то это был полководец, император Франции, той, что сейчас — часть Сардинии. Наполеон был маленьким, щуплым и всегда недовольным. Он пытался компенсировать свои скромные габариты, захватывая земли более успешных тучных соседей. Из зависти, конечно...
Андрею было неинтересно слушать про каких-то трехсотлетних худышек. Он уже жалел, что выбрал крайний кабинет:
— Ну и чем это закончилось?
— Говорят, к старости его мечта все же исполнилась, — ответил Валентин, отводя взгляд. — Но разве это не печально — провести всю жизнь в поисках счастья?
Такие пафосные речи Андрей на дух не переносил. Будто доктор нарочно пытается напомнить ему о его горе. Он демонстративно посмотрел на мерцающий экран. Валентин Леонидович поспешил доложиться о первых результатах:
— Судя по всему, у вас врожденная аномалия — слишком быстрый обмен веществ. Придется закупоривать сосуды, — доктор, отъехав, достал большой шприц и начал наполнять его белесоватой жидкостью.
— Я не хочу! — запаниковал Андрей. — Это все — в меня? Прямо сейчас? Не буду!
— Ну а вы что, голубчик, хотели, — сказал Валентин пациенту, убирая шприц. — Красота требует жертв.
— Не хочу, чтобы в меня вводили что-то инородное!
— Да какое это инородное? Обычный холестерин. Свернул бы вам чуть-чуть крови, замедлил сердце, реакции организма, началось бы отложение жировых тканей...
— Не хочу! — упрямо сказал Андрей. — Сейчас встану и уйду отсюда!
Это подействовало. Доктор снова уставился на панель, обрабатывающую результаты внутренних измерений, и быстро продолжил свой рассказ:
— Погодите, погодите. Вы только послушайте — небось исторические передачи пропускаете? Первую мировую войну, например, из чистой зависти развязали худосочные против толстопузых. Октябрьская революция опять же... А во В"