Дарья Болохонцева — многодетная мама, хотя она сама признается, что совсем не чувствует всей тяжести этой «многодетности». Говорит, что гораздо тяжелее приходилось с первыми двумя детьми с маленькой разницей в возрасте. Дарья повторяет, что она обычная мама. Только у большинства мам уход за ребенком в определенном возрасте заканчивается, а ее Вера особенная, поэтому у Дарьи это на всю жизнь. То, что у Веры синдром Дауна, Дарья и Андрей знали уже на следующий день после родов. Сегодня Дарья согласилась рассказать нам, каково это — быть особенной мамой.
Здравствуйте, я Даша – мама Веры. Мне привычно так представляться, потому что я и правда мама Веры, а у Веры синдром Дауна. Нас в семье шестеро: мой муж, двое моих старших детей, сама Вера и младшая дочка. Когда Вера подросла, мы решили, что ей грустно, и родили ей сестру. Есть еще бабушка – моя мама. Я много времени провожу с семьей, но не могу сказать, что «сижу дома». Я работаю в благотворительной организации, мы с Верой часто появляемся вместе, я много рассказываю о ней — и как-то так получилось, что я мама Веры не только дома, это и мое «общественное лицо» тоже.
Я совершенно не чувствую себя многодетной мамой. Мне гораздо сложнее приходилось, когда родила двоих старших детей с разницей меньше двух лет. Я тогда была совсем юная, друзья – без детей. Родители мне постоянно давали советы, а в юности тебе кажется, что ты уже все на свете знаешь, отстаньте уже, не лезьте, у меня своя семья! Мама, честно говоря, до сих пор пытается контролировать что-то в семье, хотя количество моих детей ей проконтролировать так и не удалось. Она не понимает, зачем мне такой табор, но все равно много времени посвящает нам и очень нас любит. И мы ее. У нас хорошая семья, очень дружная.
Я обычная мама, как и все. Только у большинства мам уход за ребенком в определенном возрасте заканчивается, а моя Вера особенная – и у меня это на всю жизнь.
Мне кажется, у меня в жизни очень удачно сочетаются работа и роли мамы и жены. Точнее, не так. Если расставлять приоритеты, я в первую очередь чувствую себя женой, потом мамой, а потом профессионалом. Для многих это прозвучит немодно или даже странно: как это — ставить мужа на первое место? Но у меня именно так. Я очень люблю своего мужа, он потрясающий, очень классный. Люблю о нем заботиться. Он врач, работает с утра до ночи, и я стараюсь быть для него надежным тылом. Он должен знать, что дома все в порядке. Но и работать мне тоже нравится , иначе я буду неинтересна ни самой себе, ни детям, ни мужу. У меня есть амбиции!
Фотограф Александра Травайе
После школы я поступала в Школу милиции, но меня туда не взяли — сказали, что слишком маленького роста. И я поступила в педагогический. С юности хотела быть руководителем. Мне всегда удавалось хорошо организовывать всякие процессы, но со временем выяснилось, что я не могу руководить коллективом. Я много умею и делаю сама, а делегировать не получается. Хотя дома могу и делегировать. Я – прекрасный директор семьи, вот! Я и бухгалтер-экономист – потому что надо уметь правильно распределить бюджет семьи. И водитель – потому что детей нужно возить на занятия. И педагог – потому что надо помочь с уроками. И психолог – потому что каждого нужно выслушать. И туроператор! Потому что мы любим ездить отдыхать, и нужно все продумать...
Между старшими детьми и появлением младшей дочери Полины я была гендиректором маленькой фирмы, которая занималась текстилем: продавала по контрактам столовое и постельное белье. Но это никогда не было моей единственной работой. Я была методистом в детском саду: расписывала программы развития для детей, но занималась, скорее, коллективом взрослых. Несмотря на образование, я всегда старалась выбирать занятия, которые непосредственно с детьми не были связаны. Чтобы не получалось: вышла из дома от своих детей и к чужим пришла. Мне была интересна административная деятельность. Только однажды я соскучилась по маленьким детям и некоторое время занималась с малышами всякими развивающими методиками.
Верой я забеременела, когда старшему сыну было почти 12. На втором скрининге в женской консультации (довольно на большом сроке, ребенок уже шевелился) мне сказали, что, кажется, есть какие-то проблемы – и надо бы сходить сделать дополнительное исследование. Я пришла домой, поговорила с Андреем – он же доктор, и мы решили ничего не делать. Исследование было довольно опасным, могло спровоцировать выкидыш, а в консультациях часто ошибаются. Если бы проблемы подтвердились, нам пришлось бы принимать какое-то решение.
А мы не хотели принимать решение, мы хотели этого ребенка, очень. Это был наш первый общий ребенок, старшие дети родились в моем предыдущем браке. Мы совершенно не боялись. Решили, что как родится – так и узнаем.
Родилась Верушка. Андрей по своим каналам очень быстро сделал тесты – и мы уже на следующий день знали, что у нее синдром Дауна. Я, конечно, сначала долго рыдала. А врачи и медсестры все время спрашивали: «Вы точно ее заберете?» Нас с Верочкой поместили в отдельную палату, отделили от всего мира, оставили меня одну с моими переживаниями. Они наверняка хотели как лучше. Я ничегошеньки не знала про синдром Дауна, кроме каких-то смутных воспоминаний из лекций по педиатрии. Помнила только, что это умственно отсталые люди. Сейчас я припоминаю помощницу секретаря в нашей школе Наташу – и понимаю, что у нее был синдром Дауна. Она плохо говорила, у нее был большой язык, но она отлично помнила всех по именам. Короче, о существовании особых людей я узнала, только когда родила особого человека.