Ускользающая красота растений веками гипнотизирует и живописцев, и натуралистов. Многие ботаники были блестящими художниками, многие художники – опытными ботаниками: кажется, что именно на границе между вдохновением и знанием обитает эта красота. В их ряду стоит и Кармен Алмон – знаток живописи и цветов, мастер иллюстрации и художественной пайки.
Величайший живописец этого жанра, «цветочный Рафаэль» Пьер-Жозеф Редуте был авторитетным ботаником и дал названия более чем 130 видам растений. Дрезденские мастера-стеклодувы Леопольд и Рудольф Блашка стали авторами знаменитой научно достоверной коллекции скульптур растений из стекла — почти 850 ботанических образцов были изготовлены ими для Гарвардского университета с потрясающей реалистичностью. В работах Кармен Алмон хрупкая красота растений — лишь образ: эти нежные лепестки и сочные листья вырезаны из металлических листов и проволоки, а затем спаяны с мастерством опытного ювелира. «Больше всего люблю полевые цветы и вообще те, что не стоят долго, мне нравится запечатлевать короткие мгновения красоты», — призналась художница.
Имя: Кармен Алмон // Город: Перак (департамент Ло, Франция) // Образование: Ньюпорский колледж искусств, Чикагский университет Лойола
Стебли
Деревенский дом Кармен на юго-западе Франции утопает в цветах, но главными образцами в своей работе она считает не их. Сами растения для художницы «слишком многословны», они содержат слишком много деталей, выплескивают массу историй о себе самих. Готовя эскизы и наброски, выбирая композицию и цвет, Алмон обращается прежде всего к альбомам ботанических иллюстраций, к классическим европейским авторам XVII—XVIII вв.еков. Художница смотрит на растение, как ученый — на объект своих исследований: «Это живая система с заложенными в нее схемами развития и путями роста, структуры и формы, соблазнения и размножения».
Темная георгина (Dahlia variabilis) с бабочкой Battus philenor. Привезенные из Центральной и Южной Америки цветы активно разводились и стали обычными в садах всего мира. Десятки видов их родственников продолжают жить у себя на родине в дикой природе, а сладковатые клубни некоторых видов используются в местной индейской кухне. Из этих клубней получали и диетический подсластитель, который прописывали больным диабетом вплоть до открытия инсулина и современных видов лечения.
В описании Кармен Алмон процесс создания новой работы напоминает труд садовника: «засеяв» в себя это «понимание цветка», остается ждать, пока оно не прорастет само — уже готовым растением. В нем будто просыпается собственная воля, стремление жить, разогнуться стеблем определенной формы, выпустить листья в правильных направлениях, сориентировать их, как крошечные панели солнечных батарей. Похоже, в этом чересчур «механическом» взгляде есть своя правда: «Другие художники создают какие-то вещи или объекты, — пишет о ее творчестве искусствовед и коллекционер из США Дида Блэр. — У Кармен получаются такие цветы, как будто они только что из сада».
Дело тут не только в трехмерности самих металлических букетов, а в стремлении художницы привнести в них четвертое измерение — само время. В иллюстрациях старых мастеров она видит именно этот аллегорический подход, при котором каждый цветок подразумевает свою предысторию, тот сад, в котором он появился на свет, и пору роста, и момент созревания и увядания... Люди всегда пользовались цветами, отмечая ими, как яркими красками, важнейшие моменты своей жизни; Кармен Алмон возвращает цветам их собственную биографию.
Восточный мак Papaver orientale с красной нимфалидой (Nymphalidae). Происходящий с гор Кавказа и Закавказья цветок не стоит путать с опийным маком. Это многолетнее растение не синтезирует ни морфин, ни кодеин, ни другие опиаты и имеет лишь декоративное значение. За почти 150 лет культивирования селекционеры разных стран вывели сорта с лепестками десятков разных оттенков и форм.
Листья
Родившись в Гватемале, в семье американского дипломата и аристократки из Испании, Кармен рисовала с детства. Семья переезжала, следуя к местам новой службы отца, и Кармен с удивлением открывала для себя бесконечное разнообразие природы. Новые открытия ждали девочку, когда ей пришлось надеть очки: она обнаружила бесчисленную детализацию, которая раскрывается даже в крошечном листе, в любой цветочной клумбе, если внимательно рассматривать их.
Впрочем, первыми опытами молодой художницы стали городские пейзажи, созданные уже после учебы в университете, во время жизни в Лос-Анджелесе. Они были замечены знатоками и представлены в престижной галерее Ларри Гагосяна. В традиционной живописной технике, пастелью и акварелью, она работала долгие годы, пока не приехала с мужем, скульптором Тьери Джобом, в небольшую глухую деревушку посреди Пиренеев, на французской границе с Испанией. Здесь она и научилась кропотливой работе с металлом. «Я беру очень тонкие листы меди и режу их обычными маникюрными ножницами, — объясняет Кармен, — потом придаю нужную форму вручную, просто пальцами. Они очень пластичны и податливы, легко превращаются и в лепестки, и в листья. На них можно даже оставить следы примятости, обрывов, ранок или укусов насекомых. Чтобы сымитировать сосуды и прожилки, я пользуюсь тонкой стальной или медной проволокой. Толстые стебли набираю из латунных трубок, которые телескопически выходят одна из другой, будто действительно растут. А потом спаиваю все вместе».